Шустрее зайца зверя нет! Это я теперь точно знаю, так сказать, на своём горьком опыте. А началось всё с того, что приятель сманил меня однажды на охоту. Свежий воздух, тишина… Выходной — полной мерой, в мужской компании, и на законных, заметьте, основаниях. Словом, вступил я в охотничье общество, взносы уплатил, ружьём обзавелся. Правда, не скажу, чтобы мне сразу повезло. Ружьё всё больше без применения таскал. В основном приходилось лупить палкой по деревьям и истошно кричать: «Гоп-гоп!». Без загонщиков ведь не обойтись — стоял и «на номере», то есть в засаде. Тут уж всё от шанса зависит: выйдет на тебя зверь или не выйдет. На меня не выходил. Другим удавалось лосей, кабанов заваливать, а мне лишь при дележке только мяса кус перепадал.
Жена допекала: «Где же твои охотничьи трофеи? Шел бы лучше в магазин «Дары природы». Там медвежатину можно купить, а то и кабаргу…».
Точило и самолюбие, не одна жена. И решил я в одиночку специализироваться на зайцах.
Но и индивидуальный метод при своих несомненных достоинствах сразу выказал существенный недостаток — общественное разделение труда худо-бедно гарантировало мне «кусок медвежьего ушка», а тут я совсем с пустыми руками стал домой заявляться.
Жена на меня коситься начала. И ведь не оправдаешься, если по целым выходным пропадаешь, а домой приходишь без охотничьих трофеев, с пустыми руками.
Вот здесь-то я и сделал тот самый роковой шаг: предложил жене пойти со мной на охоту.
Сошли мы с ней с электрички, надели лыжи и двинулись через черный, притихший лес по вертлявой дороге к дальним полям. А как на них вышли — дух захватило: солнце на миг сквозь облако продралось, плеснуло золотом по белому, прошло-прокатилось, в каждой снежинке отражаясь. И замерли мы, околдованные тишиной и нетронутостью этих полей.
И тут жена хватает меня за руку, а палец к губам прикладывает. Я к ней ухо наклонил, а она не шепчет, а вроде бы только дышит словами: «Смотри — заяц!..». Посмотрел я, куда она мне глазами показывает, и обомлел: метрах в двадцати из еле заметной луночки в снегу торчат два заячьих уха. Торчат и чуть туда-сюда поворачиваются.
Снял я тихонько с плеча ружьё и начал его медленно поднимать, чтоб, значит, по всем правилам науки взять косого на мушку. И когда я почти под его уши стволы подвел, как в мои собственные ворвался пронзительный крик:
— Заяц, беги!!!
Видали вы когда-нибудь хотя бы в кино, как лётчики катапультируются? Вот так же точно со скоростью снаряда выбросило в небо этого зайца, а приземлившись, рванул он по белой целине, вскидывая задними ногами снежные фонтаны. Я все-таки успел прицелиться, да жена как поддаст своим локотком под ложе… И пошли оба заряда в близлетящую тучу. Напустился я тут на жену. А она мне говорит:
— Ты что это — по живому зайцу палить? Он сидел себе и никого не трогал! И вообще, что это за первобытная забава, вламываться с огнестрельной дубиной в окружающую среду?
Я сдал свой охотничий билет, продал ружьё и купил фотоаппарат. С тех пор мы вместе с женой по выходным отправляемся в леса и поля — фотографируем всякую живность. Но что удивительно — со времени той последней охоты нам ни разу не попался заяц, хотя, зная теперь его прыть, всегда держу аппарат на боевом взводе. Я снимаю всяких зайцев, которых вижу, — на рекламах мультиков и в витринах магазинов, игрушечных в руках у детей и шоколадных в кондитерских ларьках, снимаю постоянно, чтобы всегда быть в форме, в готовности не упустить того, настоящего зайца, которого когда-нибудь встречу. Но встречаю всегда почему-то одних кроликов… Они хотя и ближайшие родственники, но даже и называются по другому. У немцев их название вообще чудное – конинхен. Право слово, смахивает на лошадиное. Мне уже все ищут, но всё не то. Недавно коллега подарила вообще бесподобного ушастика, да и тот всего лишь родич. А зайца, как такового, ухватить никак не удается… Я же говорю – шустрее зайца зверя нет!
