Прерванный полет.

История непошедшего репортажа, который все-таки был опубликован.

 Наш коллега по работе в «Огоньке» Генрих Гурков говорил: «Материал можешь считать вышедшим, если ты получил за него в бухгалтерии гонорар и завернул за угол…».

Непошедшие репортажи у меня, конечно, были, но немного — за несколько десятилетий всего три. Причем один из них я зарубил собственными руками — сдал в отдел отличные фотографии и сказал: «А печатать это нельзя, потому что данное событие есть ни что иное, как наглое надувательство родного народа…».  Два же других не пошли по причине внутриредакционных козней.

Но этот вот репортаж имел судь­бу поистине трагичную. Во второй половине мая 1973 года нескольких журналистов пригласили в ОКБ Туполева. Повод, как мы тогда счита­ли, был исторический — запуск в се­рию самолета ТУ-144 — сверхзву­кового стратосферного пассажир­ского лайнера. Сначала была пресс-конференция, которую про­вел младший Туполев — Алексей Андреевич, подробно рассказав­ший нам об этом самолете. Потом нас повезли на аэродром в Жуков­ском, где мы воочию увидели этих красавцев, выстроившихся на сто­янке.

Выйдя из автобуса, я тут же сделал несколько кадров — конкурентов не было — из фоторепортеров в журна­листской группе оказался я один. И понял, что вовремя «подсуетился» — прибежал какой-то озабоченный человек, объявивший, что снимать нельзя.

— А мы и не снимаем, — все закри­чали дружно. — У некоторых из «пишущих» фотоаппараты, разумеется, были, но и они их успели спрятать, ибо знали, что аэродром закрытый.

Затем настал главный момент — нас повели в самолет: не для обзора интерьеров, а чтобы мы стали участ­никами полета.

…Мы спросили, а когда перейдем через звуковой барьер? «Да уже перешли!» — засмеялся Владимир Николаевич Бендеров, ведущий инженер-испытатель, через «руки» которого прошли все туполевские  реактивные самолеты, начиная от ТУ-104. В этом же полете он «курировал» нашу журналистскую группу.

А мы вот звукового барьера как-то и не почувствовали. Даже слегка расстроились — пропустили исторический момент.

Мы, конечно, не были праздными пассажирами — наблюдали за рабо­той технарей в переднем, уставлен­ном приборами салоне, знаменитый телевизионный комментатор Юрий Фокин вел репортаж с борта лайне­ра, но так как тогда прямой трансля­ции не было, его снимал на кинокамеру телеоператор Борис Киладзе.

За час с небольшим слетали до Волгограда и обратно, причем мне было разрешено снимать посадку из пилотской кабины — буквально через плечо прославленного летчика Еляна.

Эдуард Елян испытал около 90 видов самолетов и поднял в воздух первый сверхзвуковой пассажирский лайнер ТУ-144. Несколько раз во время испытаний самолеты горели и падали. В 1971 году летчик-испытатель за мужество и героизм, проявленные при испытании новой авиационной техники, получил орден Ленина и Звезду Героя Советского Союза

Проявив пленки и убедившись, что у меня уже есть внушительные кадры, я решил расширить границы репор­тажа и махнул в Воронеж, где на авиазаводе были заложены на ста­пелях несколько таких машин. Пош­ла серия! Не тут-то было — мой до­пуск оказался недостаточным для та­кой съемки — он у меня был третий, а нужен — первый. Первого не ис­прашивал, потому что знал — с та­ким не выпускают за границу, а я лю­бил поездить по разным «импорт­ным» странам.

Два дня шли переговоры, закон­чившиеся впустую, — мне не разре­шили снимать на заводе, и я ни с чем вернулся в Москву.

Тут вспомнился забавный эпизод. Моя жена работала на студии Центрнаучфильм, они делали карти­ну, рассказывающую о новом само­лете-амфибии, который строили в Та­ганроге. Искомый объект находился на заводском аэродроме и секрет­ным не был, но попасть туда можно было только через завод, цеха его были секретными. Допуска у кино­группы не было, и ситуация создалась тупиковая. Администратор картины предложил:

— Завяжите нам всем глаза черны­ми повязками и проведите через за­вод на аэродром…

Заводское начальство от такого предложения обалдело, и кто-то ска­зал:

— Рабочие могут подумать, что вас ведут расстреливать…

К счастью, хватило чувства юмо­ра, которое возобладало над ре­жимом. Их-таки через завод пропу­стили… А вот в Воронеже с юмо­ром обстояло похуже, и мое заяв­ление, что придется просить в этом городе политическое убежище — не могу же я вернуться в редакцию без материала — воздействия не возымело.

Снимков для публикации хватило с гаком, сверстан материал был шикарно — на шесть полос, начинался со второй обложки и титула. В пятницу номер был готов и уходил в пе­чать. А в субботу 3 июня 1973 года наш ТУ-144, участвовавший в де­монстрации полетов на авиасалоне в парижском Ле-Бурже при взлете потерпел катастрофу. Весь экипаж погиб — Бендеров, который не дол­жен был лететь, в последнюю минуту подъехал на джипе и взбежал по трапу…

Летчик Эдуард Елян — когда-то поднявший в воздух первый экземп­ляр ТУ-144, в этом трагическом поле­те не участвовал — повздорил с начальством, за что и был отстранен от полетов в Париже, куда его взяли только как запасного пилота.

Мой репортаж из номера, разуме­ется, вылетел, но мне теперь предсто­яло предотвратить его выход в бол­гарском журнале «Поглед», которому «Огонек» предоставил этот материал в порядке творческой помощи. Звоню в Софию, говорю: «Ребята, снимайте репортаж». И слышу в ответ:

—   А он у нас уже вышел!

Спрашиваю:

— Вы что, о катастрофе не слыша­ли?

— Да, слышали, — говорят, — но мы позвонили в ЦК и сказали, что у нас номер уже в печати, на что по­следовала команда: — Печатайте, самолеты же эти все равно будут ле­тать, жизнь не кончается. Тогда я их спрашиваю:

— В чей ЦК вы звонили — в наш или в ваш?

— Конечно, говорят, в наш, ваш-то от нас далеко, и подчиняемся мы сво­ему.

Вот так и вышел в свет мой репор­таж, только за рубежом. Впрочем, тогда говорили: — Болгария не заграница.

УСТРЕМЛЕННЫЙ В СТРАТОСФЕРУ: Красивее Ту-144 нет. Даже в авиамузее немецкого города Зимсхайн его поставили впереди побратима «Конкорда». Самолет был уникален. В начале 1970-х эксперты говорили, что он опередил свое время лет на 50!