Окт 122011
 

Назначено оно было у памятника Гоголю на Пречистенском бульваре, правда, к тому моменту уже переименованному в Гоголевский.  Почему именно здесь? Симпатия моя жила рядом, по другую сторону Арбатской площади – на Никитском бульваре в доме № 7, по случайному совпадению в том самом, где когда-то жил сам Николай Васильевич Гоголь,  где он, как считают, сжег второй том «Мертвых душ» и где окончил свои дни…

Собственно говоря,  совершенно непонятно, зачем  вообще понадобилось это свидание – мы ведь с Томкой  Барышевой каждый божий день общались в школе, аж с четвертого класса. Она у нас была самой маленькой и самой шустрой, за что имела прозвище  Блоха!  Однако, все было по правилам этикета – я написал ей на уроке записку-приглашение, она милостиво кивнула и пришла…

Встреча наша ознаменовалась тем, что мы сделали несколько кругов вокруг памятника, болтая о том, о сём, а Николай Васильевич сидел, нахохлившись, и не обращал на нас никакого внимания — он же не знал, что Томка жила в его доме, а, может, даже и в той самой комнате…

Второго и последующих свиданий, увы, не было – через несколько дней —  шел май 1941 года —  нам выдали свидетельства об окончании семилетки, а спустя месяц грянула война…

В Москву я вернулся через десять лет,  мне уже было не до свиданий – пришлось нагонять в образовании: три года вечерней школы, потом филфак МГУ… Все это, как тогда говорили, без отрыва от производства – я работал фотолаборантом в редакции журнала «Огонек», и там уже публиковались мои снимки.

Томка вышла замуж за нашего одноклассника Костю Иванова, обзавелась детьми, преумножая самую главную российскую фамилию. Мы теперь общались семьями – наши общие свидания обычно проходили у мамы нашего погибшего на войне друга — Юрки Смирнова, которую мы, в меру своих сил, опекали…

К Гоголю я пришел через пятнадцать лет, на сей раз без Томки –свидание было с самим писателем, вернее, с его памятником – в тот вечер, возвращаясь из университета я был потрясен каким-то совершенно необыкновенным туманом, окутавшим город, и во мне взыграл азарт фотографа. Схватив камеру и штатив, я отправился прямым путем на Арбатскую площадь —  благо она была рядом – я жил на Поварской (тогда – Воровского). Памятник был уже другой – холодный, как статуя Командора, но завеса тумана скрадывала его подробности, и в кадре ощущалось нечто  таинственно-волшебное. Только вот кадр был пуст – у памятника ни души, хотя половина одиннадцатого самое подходящее время для свиданий. Но, видно, сюда не очень то стремились влюбленные парочки. И вдруг везение – со стороны бульвара показалась именно такая пара, какой мне не хватало для оживления снимка. Я попросил их постоять несколько минут, беседуя, но не двигаясь, они мне попозировали и пошли своей дорогой, а я отправился бродить по туману дальше, но ничего интересного уже не снял…  Через неделю в «Огоньке» на обложке появился мой «туманный» снимок, он всем понравился, и, оказалось, не только  у нас… Два года спустя – в 1957 году мне поручили сопровождать двух коллег из ГДР, приехавших делать книгу о нашей стране – «От Белого до  Черного моря». Один из них – писатель и фотограф, одним словом, журналист — Эрвин Бекир подарил мне свою только что вышедшую фотокнигу «Москва от 0 до 24 часов». Завершал его рассказ о московских сутках мой вышеупомянутый снимок! Получил его Эрвин, разумеется, в нашей огоньковской фототеке…   Дарственная надпись, которую он мне начертал, оказалась пророческой: « Юрий, в эту книгу Ваш снимок попал удачно, но случайно, а одну книгу мы будем снимать вместе…» — наше творческое содружество и просто дружба продолжались четыре с половиной десятилетия, до самой его кончины, и мне теперь довелось  разбирать его архив…   Одно маленькое замечание к книге Эрвина – в подписи к моему снимку сказано, что это памятник Пушкину – свидетельство безликости монумента, узурпировавшего место законного хозяина…

По прошествии десяти лет с того туманного вечера я вновь столкнулся с этими памятниками, на этот раз с обоими одновременно…  А было это так…

В 1965 году шло строительство Нового Арбата, и я решил сделать об этом репортаж. Для этого я взобрался на строящееся здание Почтамта и придумал некий журналистский ход – рассказ строителей о том, что они отсюда видят. Идея им понравилась, и мы ее раскрутили – отсюда открывался вид на всю гигантскую строительную площадку  и на отдельные детали окружающей, как теперь говорят, инфраструктуры. Например, на родильный дом Грауэрмана.

— Смотри, — показывают они, — еще одного младенца несут, снимай быстро… И я снимаю с удовольствием – ведь когда-то из этих дверей вышел в большой мир я сам, а позже – две Томкиных дочки, а потом и внучки – знаменитое место! Я показываю ребятам оба памятника Гоголю и рассказываю о перипетиях происходивших с ними в «культовые» времена. Много еще чего было в этом репортаже, а когда он был опубликован в «Огоньке», в редакцию пришла открытка от главного редактора журнала «Юность» Бориса Полевого.  Вот что он написал: «Тов.Кривоносов! Позвольте мне как старому читателю «Огонька» поздравить Вас с отличным репортажем «Нам сверху видно всё». Он очень хорош и по содержанию и по форме – тёплый, веселый, боевой. Да и боевой, хотя форма его мягкая, лирическая. Очень хорошо Ваши персонажи подметили двух Гоголей – того, великолепного Андреевского, что загнали в сад, где его увидишь разве с высоты 8-го этажа, и нового, нелепого, самодовольного, похожего на конферансье из ансамбля Григория Веревки, что торчит теперь на бульваре. Словом, читательское спасибо за хороший репортаж. Ваш Б.Полевой».

Много лет прошло с тех пор, не стало Кости Иванова, боевого разведчика, ходившего в немецкий тыл в дни обороны Москвы, а после войны участвовавшего в космических запусках на Байконуре. Овдовевшая Тамара воспитывает его внуков и правнуков…  И так вот случилось, что от всего класса осталось нас только двое… Живем мы теперь в разных районах,  далеко от Арбата, но я часто бываю тут – посещаю по разным поводам Дом журналистов, и вижу, как напротив него в уютном дворике сидит наш нахмуренный бронзовый Гоголь… Он уже привык к этому месту, и люди к нему привыкли, они открыли у него под боком ему же посвященный музей, в одной из комнат которого когда-то жила Томка,  я тогда же провожал ее до этого дома…

И вот что мне вдруг подумалось – не надо никуда переселять Николая Васильевича из этого намоленного места, теперь он тут как бы дома. А вот того,  бульварного, надо отправить за реку, где обитают другие сосланные  памятники. Здесь же, на Гоголевском бульваре следует поселить верного ученика великого писателя, тоже ставшего русским классиком – Михаила Афанасьевича Булгакова, которому пока никакого памятника нет. Это же самое что ни на есть его обиталище – рядом арбатские переулки, Поварская и Пречистенка, Сивцев Вражек… Где-то тут летала его Маргарита и катался на трамвайной колбасе кот Бегемот… Не зря же он написал вещие слова: «О, великий учитель… Укрой меня своей чугунной шинелью», и совсем не случайно на его могиле лежит Голгофа – черный камень, выброшенный когда-то апологетами «соцреализма» с могилы Николая Васильевича Гоголя…

Вот такая журналистика…

 

 

P.S. Письмо от Иры, Томкиной младшей дочки…

Спасибо. Получила. Еще не прочитала.

Дядя Юра, дорогой хороший человек, спасибо!

Спасибо за то, что Вы есть!

Спасибо за то, что Вы столько лет с нашей семьей!

Пусть в душе Вашей живут только светлые моменты Вашей жизни,   уверена, их было много, но впереди —  и это факт! —  их во сто крат больше!

Вы так обаятельны, энергичны и бодры, в Вас бурлит неиссякаемый интерес к миру и людям. Смотрите и дальше на этот мир сквозь призму Ваших совершенно замечательных творений —  фотографий.

Уважаю, преклоняюсь. Удачи Вам и радости!

Пусть в полный накал горит Ваш творческий огонь!

Будьте здоровы и будьте всегда! Многая лета!

Обнимаю, целую. Ирина Иванова 7.7.09

 Leave a Reply

You may use these HTML tags and attributes: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

(обязательно)

(обязательно)